Стивен Кинг - Четыре сезона [litres]
– Ну хорошо. – Туз обращался к одному лишь Крису. – Но не надейся, гаденыш, что это так вот сойдет тебе с рук.
– Еще как сойдет, – возразил ему Крис.
– Ты, говнюк! – внезапно заорал Глазное Яблоко. – Ты даже представить себе не можешь, что тебе за это будет.
Крис оставался невозмутимым:
– Поцелуй меня в задницу.
Глазное Яблоко с глухим рычанием двинулся к брату. Пуля ударила в лужу футах в десяти впереди него, взметнув фонтанчик брызг. Глазное Яблоко, отскочив, выругался.
– И дальше что? – осведомился Туз.
– Дальше вы сядете в свои тачки и уберетесь отсюда назад, в Касл-Рок. Иначе я за себя не отвечаю. Его, – Крис осторожно, почти благоговейно тронул мыском тело Рэя Брауэра, – его вы не получите, это точно. Вы меня поняли?
– Ну погоди же… – К Тузу вернулась его ухмылочка. – Неужели ты не понимаешь, что мы тебя достанем, и очень скоро?
– Может, да, а может, нет…
– Доста-а-нем, – ухмыляясь, протянул Туз. – И вот тогда, приятель, тебе придется по-настоящему хреново. Тебе будет больно, очень больно… Не могу поверить, что до тебя это не доходит. Больница, куча переломов – все это я тебе обещаю. Клянусь мамой…
– Ты лучше поспеши домой – потрахаться со своей мамой. Она, говорят, обожает, когда ты ее трахаешь.
Туз не то что побледнел, а как-то посерел.
– Ну все, парень, считай – ты труп. Чтоб кто-то сказал о моей матери такое…
– А я слыхал, что твоя матушка – любительница потрахаться, особенно с тем, кто больше заплатит, – сообщил ему Крис. Туз, побагровев, двинулся к нему, а Крис тут же добавил: – А еще говорят, что она готова это сделать с кем угодно даже за десять центов. Она, я слышал…
В это мгновение налетел такой шквал, по сравнению с которым предшествовавшая гроза казалась сущей чепухой. Градины – каждая размером с куриное яйцо – загрохотали по кронам деревьев, по превратившейся в трясину земле, по нашим головам и плечам, а также по лицу Рэя Брауэра, о котором все как будто забыли.
Первым не выдержал Верн: с диким воплем он ринулся вверх по насыпи. За ним, обхватив голову руками, последовал Тедди. С противной стороны Вэнс Дежарден и Волосан Бракович отступили под защиту деревьев, однако остальные не двинулись с места, более того, Туз опять заухмылялся.
– Останься, Горди, – чуть слышно прошептал Крис. В голосе его была мольба. – Останься со мной, дружище.
– Я с тобой, – успокоил я его.
– Ну, что вы там решили? – крикнул он Тузу, и на этот раз голос его был тверд, более того, в нем опять зазвучал вызов.
– Мы до тебя доберемся, – пообещал ему Туз. – Не думай, что я это забуду, не надейся. Ты свое еще получишь.
– Давай, давай проваливай. А что будет потом – мы еще поглядим.
– Погоди, Чамберс, я до тебя доберусь. Я тебя…
– А ну пошел отсюда! – заорал Крис и поднял пистолет.
Туз стал медленно отступать. Минуту-другую он еще смотрел на Криса, потом кивнул, повернулся и бросил своим:
– Пойдем отсюда… – Обернувшись, он еще раз посмотрел на нас с Крисом: – До скорого свидания, мои дорогие!
Они скрылись за деревьями, а мы с Крисом остались на месте, не обращая внимания на молотящий нас град, от которого кожа уже покраснела и все вокруг покрылось серовато-белым ковром. Наконец сквозь шум града донесся рокот двух заводимых моторов.
– Стой тут, – велел мне Крис, а сам двинулся к лесополосе.
– Крис! – чуть ли не в панике окликнул его я.
– Подожди, я должен посмотреть. Оставайся на месте.
Его не было довольно долго, по крайней мере так мне показалось. Я уже начал думать, что Туз с Глазным Яблоком где-то затаились и схватили Криса, оставив меня тут одного, вместе с Рэем Брауэром. Через какое-то время Крис вернулся.
– Мы победили, – сообщил он, – они смылись.
– Ты в этом уверен?
– Абсолютно. Они уехали, обе машины.
Он чемпионским жестом вознес руки над головой – в одной из них все еще был пистолет, – затем опустил их и улыбнулся. Более печальной улыбки я в жизни не видел.
Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, а потом одновременно опустили глаза. Внезапно меня объял ужас: глаза у Рэя Брауэра стали широченными, белыми-белыми и совершенно лишенными зрачков – как у древнегреческих статуй. Причину я понял практически мгновенно, однако ужас от этого не уменьшился: его глазные впадины заполнились градом, который постепенно таял, и вода стекала по щекам, словно мертвый парнишка оплакивал свою горестную судьбу – быть бессловесным призом, за который только что чуть не подрались между собой две незнакомые ему команды лоботрясов. Одежда его также стала белой от града, превратившись в некое подобие савана.
– Да, Горди… – вздохнул Крис, – невеселое это было для него зрелище…
– К счастью, он уже ничего не видит и не слышит.
– Ты в этом уверен? А его душа, тот самый призрак, что нас напугал ночью? Быть может, он догадывался, что здесь должно произойти, а?
Сзади хрустнула ветка. Уверенный, что Туз и его парни подкрались к нам с противоположной стороны, я резко обернулся, однако Крис лишь мельком туда взглянул и тут же снова принялся разглядывать тело. Это были Верн с Тедди в мокрых, прилипших к тощим ногам джинсах. На лицах обоих сияли улыбки до ушей, как у собаки, которой хозяин вынес наконец долгожданную мозговую кость.
– И что мы будем делать дальше? – спросил тем временем Крис то ли меня, то ли самого себя, а может быть, и Рэя Брауэра – именно на него он в тот момент и смотрел. Меня вдруг начала пробирать дрожь.
– Как это что? – удивленно переспросил Тедди. – Заберем его отсюда, разве нет? Все будут считать нас героями, ведь мы это заслужили, правда?
Он недоуменно переводил взгляд с меня на Криса, потом снова на меня.
Крис встряхнулся, сбрасывая с себя оцепенение. Закусив губу, он подошел к Тедди и обеими руками сильно толкнул того в грудь. Тедди попытался удержать равновесие, но это ему не удалось, и он гулко шлепнулся задницей в грязь, хлопая глазами на Криса. Верн тоже смотрел на него так, как смотрят на сумасшедшего. Возможно, в ту минуту он был недалек от истины.
– Ты, бесстрашный парашютист, сейчас лучше помолчи, – процедил Крис, обращаясь к Тедди. – Паршивый резиновый цыпленок…
– Да мы от града убежали! – красный от стыда и злости, крикнул Тедди. – Крис, ты что, думаешь, я их испугался? Я грозы боюсь, ничего с собой поделать не могу! Этих бы я в два счета уделал, клянусь мамой! Я грозы боюсь, как не знаю чего, в этом все дело. Вот дьявол! Ничего с собой поделать не могу!
